В действительности же ту модель сельского хозяйства, которая существовала в Российской империи (и была во многих важных чертах унаследована ранним СССР, который избавился от помещичьего землевладения, но не от преобладания мелкого и отсталого крестьянского производства), разрушить было необходимо - без этого не осуществилось бы ни превращение СССР в индустриальное государство, ни модернизация самого сельского хозяйства.
Итак, как известно со времен Рикардо, выгодным во внешней торговле является экспорт не только тех товаров, в производстве которых страна имеет абсолютное преимущество - но и тех, в производстве которых она имеет сравнительное (не с другими странами, а с другими производимыми ей товарами!) преимущество. Уже с начала XIX века известно (не сторонникам идеи о "России, которую мы потеряли"), что если в отсталой стране для производства центнера зерна нужно вдвое больше трудозатрат, чем в развитой, а для производства тонны стали -втрое больше, чем в развитой, то ей сиюминутно выгодно экспортировать зерно и импортировать сталь, и показателем развитости сельского хозяйства это отнюдь не будет.
Именно это и наблюдалось в Российской империи - ее хозяйство было в сравнении с европейскими странами (как и с ведущими сельскохозяйственными производителями Западного полушария - США, Канадой и даже Аргентиной) весьма архаичным (к 1913 г. тракторы уже начинали массово использоваться в Европе и США, но не в РИ; плуг так и не вытеснил соху и т.д.), а товарность его не превышала 30 % (на продажу шло меньше трети выращенного хлеба), а потому экспорт обеспечивался лишь благодаря низкому уровню потребления на селе и малой (около 15 %) доле городского населения (иначе после потребления своими городами на экспорт не осталось бы ничего), что в свою очередь ограничивало возможности роста промышленности.
Хуже того: при сохранении естественного прироста населения вызванное им дробление наделов в отсутствие технических улучшений приводило к перенаселению - на одной и той же площади численность населения увеличивалась быстрее, чем урожай. Таким образом, голод 1921 г. и начала 1930-х, помимо сиюминутных обстоятельств, был вызван и всем ходом развития сельского хозяйства в дореволюционной России (см. опыт таких сельскохозяйственных стран, как Ирландия, в которой население в XIX веке при сохранении естественного прироста уменьшилось в двое за счет катастрофического голода 1840-х годов и массовой эмиграции).
Для того же, чтобы ввести технические улучшения в сельском хозяйстве, которые в итоге и позволили высвободить рабочие руки для работы в промышленности и поднять производительность, нужно было ... бросить ресурсы государства не на сельское хозяйство, а на промышленность, притом отдача от промышленности могла прийти только с определенной задержкой от начала индустриализации (тем более, что до начала производства сельскохозяйственной техники и топлива для нее надо было обеспечить соответствующее производство металла и переработку нефти).
Кроме того, сельскохозяйственные машины были бы доступны только крупным хозяйствам - "центральная фигура земледелия" в России 1920-х годов, крестьянин-середняк (не говоря уже о бедняках) воспользоваться ими не мог.
Таким образом, у выбранной в СССР экономической политики было по сути только две альтернативы: "ничего не делать" и дожидаться нового голода и массовой эмиграции, или же проводить индустриализацию одновременно не с созданием колхозом, а с поощрением роста не просто роста кулацких хозяйств (которые тоже на уровень крупного производства не тянули), а резкого и массового разорения бедняков и середняков с тем, чтобы их имущество и земли перешли не колхозам, а кулакам (дабы укрупнить их хозяйства). Таких "преобразований" советская власть бы не пережила, а с учетом политической обстановки в Европе и остроты классового конфликта - почти наверняка это закончилось бы установлением правой диктатуры.
Таким образом - "как везде в нормальных странах" у нас бы ни при каком раскладе не вышло бы - вышла бы либо северная Индия (и отрицающие вероятность такого варианта, кажется, исходят из осознанного или неосознанного расизма - "мы же белые люди, как могло так получиться, что мы стали бы жить, как индусы?"), либо правая диктатура (и это в лучшем случае "диктатура развития" вроде Южной Кореи 1960-80-х, в худшем диктатура была бы, а развития не было), в которой вместо репрессий 1937 г. были бы репрессии победившего кулачества и возродившейся на его основе городской буржуазии против популярных среди городского рабочего класса коммунистов и против недовольных сгоном с земли бядняков, а вместо эксцессов коллективизации и раскулачивания - эксцессы при сгоне бедняков с земли кулаками.