Из корпуса за хорошие успехи я выпущен в 60 г. поручиком в стрелковый батальон, квартировавший в Москве. В это время я очень увлекался учениями Чернышевского и Герцена. Под этим влиянием я познакомился с ученьем Фурье и Р. Оуэна, с философией Гегеля, по превосходной книге Гайма „Гегель и его время", и с учением Фейербаха (литографированное издание московских студентов). В 63 г. начальство предназначило меня к переводу в один гвардейский полк на укомплектование офицерского состава, пострадавшего в одном неудачном деле с Лангевичем. Я от этой чести отказался, и ближайшее начальство этот отказ оговорило довольно благовидной отговоркой, но тем не менее я попал в разряд весьма неблагонадежных, вследствие чего меня стали перегонять из одного полка в другой, так что в течение 64 г. я переменил три раза свое место служения и, наконец, был выслан в Туркестан. Там я пробыл около 5 лет и вернулся в Россию уже в жирных эполетах. В половине 70 гг. я познакомился в Одессе и Николаеве с несколькими будущими народовольцами—с Фроленко, Желябовым и другими. Тогда повсюду возникали офицерские кружки самообразования, где, главным образом, изучали социалистов. В это время между офицерами на юге ходил по рукам литографированный московскими студентами „Коммунистический манифест". Офицеры знакомились с Марксом не по I тому „Капитала", а по более доступным статьям профессора Зибера, которые печатались в журнале „Знание" под заглавием „Экономическая теория К. Маркса". В конце 70 гг. южные кружки: в Николаеве — армейский из 8 человек и морской из 25—30 человек и Одесский из 8 чел., стали политическими. Программа южных кружков определялась следующими соображениями: истинное назначение армии защищать страну от внешних врагов. Внутренний порядок охраняется многочисленной и разнообразной полицией. Наша армия есть самое могучее орудие в руках государственной власти; а власть принадлежит господствующему классу, т.-е. полицейской бюрократии и капиталистам. Эта власть, при всякой попытке крестьян и рабочих защищать свои справедливые интересы, привлекает войска к сотрудничеству с полицией, шпионами и палачами, принуждая войска, под страхом расстрела, к беспощадным и позорным усмирительным и карательным операциям, чем окончательно развращает войска, превращая их в банду разбойников,— посему мы обязуемся сохранять дружественный нейтралитет по отношению к защитникам интересов трудового народа, а в важных случаях оказывать вооруженное содействие восставшим крестьянам и рабочим. Литературу мы получали от нелегальных товарищей и распространяли ее между офицерами соседних городов. Она попадала и к солдатам. Завязывались связи с артиллеристами и пехотинцами в Херсоне, Вознесенске, Евпатории; но последнее дело не получило дальнейшего развития. Летом 81 г. я познакомился у Ивана Ивановича Сведенцева (Ивановича) с Верой Николаевной Фигнер, а в конце 81 года у нас в Николаеве и Одессе побывал член Военного Центра лейтенант А. В. Буцевич. Он нашел нашу программу слишком умеренной и достаточно неопределенной и склонил нас: во 1-х, присоединиться к партии Народной Воли и принять программу Исполнит. Комитета этой партии; во 2-х, связал нас с Военным Центром, программу которого мы тоже приняли (программу Исполнительного Комитета см. „Запечатленный труд" В. Н. Фигнер, т. I, Прилож.). Программа кружков, объединенных Военн. Центром, в главных чертах может быть выражена так: 1) кружки принимают программу Исполнительн. Комитета и Военн. Центра; 2) задача военно-революционной организации — вооруженное восстание с согласия и по указанию Исполнит. Комитета. Цель — ниспровержение существующего политического и экономического строя; 3) обязательство явиться с оружием, по требованию Военн. Центра, в данное место к назначенному сроку; а в некоторых случаях и увлечь с собою воинские части, на которые можно рассчитывать; 4) для сохранения военной организации в подготовительном периоде ее деятельности, член ее, призванный в боевую организацию партии Народной Воли, должен выйти из военной организации. После этого, на общем собрании южных кружков в Николаеве порешили приступить к пропаганде среди солдат, но на юге это дело было поставлено иначе, чем в Кронштадте: там Завалишин и Серебряков руководили пропагандой в учебных командах двух флотских экипажей (экипаж равен армейскому полку по военному составу), а Папин — в кронштадтской артиллерии. Захватить в свое ведение учебные команды на юге не удалось, но там пришли к счастливой мысли о благотворности непосредственного сближения солдат с рабочими. Мы постановили просить Исполнительный Комитет о присылке для этой цели рабочих. Исполн. Комит. уважил наше ходатайство и откомандировал в Николаев Александра Григорьева, а в Одессу — Петра Валуева — двух очень энергичных, ловких и опытных пропагандистов.
Полностью тут, навел ув.
alwin