2 июля 1921 г. на тринадцатом заседании III конгресса Коминтерна было оглашено заявление итальянского коммуниста Дженнари по поводу касавшихся его утверждений социалиста Маффи. Делегат от КП Германии Фрисланд призвал к дальнейшей самокритике Цеткин, Мальцана, Неймана и Франкена («если вы сейчас признали, что мартовское выступление не было бакунистской авантюрой – почему вы не признаете свою ошибку тогда?»). Польский делегат Бранд обвинил Троцкого и отсутствовавшего Ленина в излишней терпимости к центристам при борьбе против левацкого уклона (с его точкой зрения впоследствии солидаризировался представлявший молодежь немец Мюнценберг. Нейман вновь отказался признать мартовское выступление шагом вперед (в дальнейшем полемику между течениями в КПГ продолжили на заседание Тальгеймер и Цеткин). С призывом использовать для выступлений даже те столкновения пролетариата с буржуазией, где изначально требования частичны и руководство принадлежит контрреволюционным профсоюзам, призвал от имени меньшинства венгерских коммунистов Лукач. Француз Вальян-Кутюрье в своей речи обратил внимание на продолжающуюся войну против социал-демократических пережитков в ФКП и на важность поддержки антиколониальных выступлений. Британец Белл подчеркнул трудность работы КП Великобритании в условиях господства сектантских традиций с одной стороны и оппортунизма лейбористов – с другой. С критикой КПГ и Бухарина выступил делегат от ГКРП Закс.
Четырнадцатое заседание прошло вечером того же дня. Зиновьев подчеркнул, что в условиях, когда правые вычищены, теоретическая борьба с изолирующими коммунистов левацкими ошибками имеет весьма важное значение; в противовес ему о сохраняющейся важности борьбы с центристами выступил Тельман (подвергший критике даже Ленина). Троцкий поддержал Зиновьева, выступив против «теории наступления» и сказанного Тельманом. После этого (несмотря на протесты Белы Куна, потребовавшего слова для защиты левой точки зрения), большинство по предложению председательствовавшего Кенена проголосовало за прекращение прений и предоставило Радеку заключительное слово по его докладу. Он начал его с критики тех делегатов (Лаццари был назван по имени, по странам – Великобритания и Чехословакия – очевидно, имея в виду Белла и Буриана), которые признавали наличие оппортунизма в чужих партиях, но защищали его в своих. Относительно германского вопроса о мартовском выступлении он подытожил точку зрения, защищавшуюся Лениным, Троцким и другими – о правильности мартовского выступления как оборонительного, но неправильности взгляда на него как на начало наступления.