Ряд данных свидетельствует о том, что еще в 1951 г. Сталин всерьез обеспокоился состоянием дел в партии. Наиболее значительными буржуазными течениями, с которыми Сталину пришлось бороться в 20-30-е гг., были: троцкизм (тот же меньшевизм, задрапированный в ультралевую риторику), бухаринщина (разновидность социал-демократии), бонапартизм (милитаристские тенденции в армии) и буржуазный национализм. Все эти течения продолжали оказывать влияние на политическую жизнь страны и в 1945-1953 гг.
После войны, потребовавшей исключительных профессиональных усилий со стороны военных, технических и научных кадров, постепенно возобновились старые тенденции профессионализма и технократизма. Усилились бюрократизация, жажда привилегий и легкой жизни. "Головокружение от успехов" также способствовало развитию этих негативных явлений: огромная гордость за то, что кадры выросли в ходе победоносной борьбы с фашизмом, переросла в гордыню. Все это подтачивало идеологическую и политическую бдительность, которые были необходимы в борьбе с оппортунизмом.
В конце 40-х годов ревизионистские тенденции в руководстве партии усугубились. В начале 50-х годов в результате огромных перегрузок в военное время здоровье Сталина резко ухудшилось. Остро встал вопрос о преемнике Сталина. Приблизительно в это время проявились и плели интриги две ревизионистские группы в руководстве, которые в то же время клялись Сталину в преданности. Группа Берии и группа Хрущева проводили свою подрывную ревизионистскую линию, одновременно ведя войну друг с другом. В последние годы жизни Сталина Хрущев и Микоян явно скрывали свои политические взгляды, чтобы в случае смены власти получше устроиться в ней. Энвер Ходжа заметил, что Хрущев не мог скрыть нетерпения, с которым он ждал смерти Сталина.
Знал ли Сталин об интригах, которые плели ревизионисты?
Отчетный доклад, прочитанный Маленковым на XIX съезде в октябре 1952 г., равно как и книга Сталина "Экономические проблемы социализма", свидетельствуют о том, что Сталин был убежден в необходимости резкого усиления борьбы с оппортунистами и очищения от них партийных рядов.
Отчетный доклад Маленкова защищал революционные идеи, которые четыре года спустя будут преданы Хрущевым и Микояном. В докладе резко критиковался ряд негативных тенденций в экономике и в партийной жизни. Именно эти тенденции будут в 1956 г. насаждаться хрущевским ревизионизмом.
В начале доклада, говоря о чистке 1937-38 гг., Маленков отмечает: "В свете итогов войны во всем своем величии встает перед нами значение той непримиримой борьбы, которую в течение ряда лет вела наша партия со всякого рода врагами марксизма-ленинизма, с троцкистско-бухаринскими выродками, с капитулянтами и предателями, пытавшимися свернуть партию с правильного пути и расколоть единство ее рядов... Разгромив троцкистско-бухаринское подполье,.. партия тем самым своевременно уничтожила всякую возможность появления в СССР "пятой колонны" и политически подготовила страну к активной обороне. Нетрудно понять, что если бы это своевременно не было сделано, то в дни войны мы попали бы в положение людей, обстреливаемых и с фронта, и с тыла, и могли проиграть войну" .
В Отчетном докладе XIX съезду Маленков отметил четыре слабых момента в работе партии. Именно их использовал Хрущев четырьмя годами позже в своем ревизионистском перевороте.
"Самокритика и особенно критика снизу далеко не в полной мере и не во всех организациях стали тем главным методом, которым мы должны вскрывать и преодолевать наши ошибки и недостатки, наши слабости и болезни. Нередко можно встретить работников, которые без конца кричат о своей преданности партии, а на деле не терпят критики снизу, глушат ее, мстят критикующим".
"Там, где... ослаблен контроль масс за деятельностью организаций и учреждений, там неизбежно возникают... бюрократизм, загнивание и даже разложение отдельных звеньев нашего аппарата.
...Успехи породили в рядах партии настроения самодовольства, парадного благополучия и обывательской успокоенности, желания почить на лаврах и жить заслугами прошлого... Руководители нередко превращают собрания, активы, пленумы и конференции в парад, в место для самовосхваления, в силу чего ошибки и недостатки в работе, болезни и слабости не вскрываются и не подвергаются критике, что усиливает настроения самодовольства и благодушия. В партийные организации проникли настроения беспечности".
В работах Сталина в 30-е годы постоянно звучали призывы к рядовым членам партии контролировать и критиковать бюрократов, которые ищут спокойной жизни, подавляют активность членов партии, равнодушны и ведут себя как враги коммунизма. Доклад Маленкова заставляет нас задуматься о том, какую волну критики против ревизионистов хотел поднять Сталин после XIX съезда.
Четыре года спустя, когда Хрущев выступил против "чувства опасности, страха и отчаяния", которые, по его мнению, царили при Сталине, он пообещал бюрократическим и оппортунистическим элементам, что отныне они могут почивать спокойно. Теперь их не будут "преследовать" "левацкие" критики из партийных низов. Самодовольство и спокойная жизнь - основная характеристика ревизионистской бюрократии, которая, безусловно, пришла к власти во времена Хрущева.
Во-вторых, Маленков разоблачает коммунистов, которые игнорируют партийную дисциплину и ведут себя как собственники:
"Формальное отношение к решениям партии и правительства, пассивное отношение к их выполнению являются такими пороками, которые надо искоренять самым беспощадным образом. Партии нужны не заскорузлые и равнодушные чиновники, предпочитающие личное спокойствие интересам дела, а неутомимые и самоотверженные бойцы...
Появилось немало работников, которые забывают, что порученные их попечению и руководству предприятия являются государственными, и стараются превратить их в свою вотчину, где такой... руководитель делает все, что его "левая нога захочет". ...Есть немало работников, полагающих, что партийные решения и советские законы для них не обязательны".
Именно те, кого Маленков беспощадно критикует, вскоре найдут своего представителя - Хрущева, который, выступая против "излишней перетасовки кадров", стал рупором бюрократии.
Слова Маленкова позволяют лучше понять, чем была вызвана яростная критика Сталина Хрущевым. По Хрущеву, Сталин отказался от метода идеологической борьбы, используя выражение "враг народа", он постоянно возвращался к "массовым репрессиям". Именно такие утверждения упрочивали положения тех, против кого выступил Маленков, тех, кто превратил госпредприятия в собственные вотчины; кто скрывал от партии правду, открывая путь безнаказанному воровству; кто ловко пользовался терминологией марксизма-ленинизма, не имея ни малейшего намерения следовать ему. С Хрущевым всем тем, кто вынашивал мечты стать настоящим буржуа, можно было не бояться "массовых репрессий" и "террора" социалистической власти.
В-третьих, Маленков атаковал тех кадровых работников, которые сформировали кланы, не подвластные никакому контролю, и незаконно обогащались: "Некоторые работники партийных, советских и сельскохозяйственных органов... занимаются растаскиванием колхозного добра... Такие работники занимают общественные земли, понуждают правления и председателей колхозов отпускать им бесплатно или за низкие цены зерно, мясо, молоко и другие продукты" .
"...Некоторые руководители подбирают кадры не по политическим и деловым признакам, а по-семейному, по-приятельски, по-землячеству... Вследствие таких извращений линии партии в подборе и выдвижении кадров в некоторых организациях складывается семейка своих людей, связанных круговой порукой, ставящих групповые интересы выше партийных государственных. Немудрено, что такая обстановка ведет обычно к разложению и загниванию" .
При Хрущеве перестали подбирать кадры по политическим качествам. Напротив, достойных могли даже "вычистить" как сталинистов. Вокруг Берия, Хрущева, Микояна и позднее Брежнева сложилось окружение, состоявшее из людей, полностью чуждых революционному, общественному делу, - в точности, как описывает Маленков. Не было больше Сталина, который "наказал бы неисправимых", теперь они наказывали настоящих коммунистов.
И, наконец, Маленков подверг критике кадровых работников, которые пренебрегали идеологической работой, попустительствуя возникновению и даже возобладанию буржуазных тенденций:
"Во многих партийных организациях имеет место недооценка идеологической работы, в силу чего эта работа отстает от задач партии, а в ряде организаций находится в запущенном состоянии...
...всякое ослабление влияния социалистической идеологии означает усиление влияния идеологии буржуазной.
...У нас еще сохранились остатки буржуазной идеологии, пережитки частнособственнической психологии и морали. Эти пережитки... очень живучи, могут расти и против них надо вести решительную борьбу. Мы не застрахованы также от проникновения к нам чуждых взглядов, идей и настроений извне, со стороны капиталистических государств, и изнутри, со стороны недобитых партией остатков враждебных Советской власти групп". " Там, где ослабевает внимание к вопросам идеологии, создается благоприятная почва для оживления враждебных нам взглядов и представлений. Те участки идеологической работы, которые почему-либо выпадают из поля зрения партийных организаций, где ослабевает партийное руководство и влияние, эти участки пытаются прибрать к рукам чуждые люди, всякие элементы из охвостья разбитых партией антиленинских групп..." .
Хрущев выхолостил ленинизм, сведя его к ряду лозунгов, лишенных подлинного революционного содержания.
Вакуум заполнялся старой социал-демократической и буржуазной идеологией, получившей второе дыхание. Более того, Хрущев не только извратил, но и отказался от важнейших положений марксизма-ленинизма: об антиимпериалистической борьбе, социалистической революции, диктатуре пролетариата, продолжении классовой борьбы, партии ленинского типа и т.д. Реабилитируя разоблаченных оппортунистов и откровенных врагов, Хрущев способствовал укреплению социал-демократии, буржуазных и монархических течений.
На состоявшемся после XIX съезда Пленуме ЦК КПСС, Сталин подверг Микояна и Молотова жесткой критике и фактически напрямую столкнулся с Берией. Все прекрасно поняли, что Сталин настаивал на радикальном изменении курса. Хрущев, как и другие, затаился.
Позднее Хрущев в докладе на XX съезде КПСС "О культе личности и его последствиях" постарался извратить смысл слов Сталина: "Сталин, видимо, имел свои планы расправы со старыми членами Политбюро. Он не раз говорил, что надо менять членов Политбюро. Его предложение после XIX съезда избрать в Президиум Центрального Комитета 25 человек преследовало цель устранить старых членов, ввести менее опытных... Можно даже предположить, что это было задумано для того, чтобы потом уничтожить старых членов Политбюро и спрятать концы в воду по поводу тех неблаговидных поступков Сталина..."
В действительности Сталин стремился ввести в руководящие органы партии более молодых, революционно настроенных партийных руководителей.